Документальное сообщение доктора Хорст Манна (Часть 4)

Главная / Документальное сообщение доктора Хорст Манна (Часть 4)

Из журнала «Новый лист» 1957 год

 Удивительное событие:

установление правильного диагноза на расстоянии!

Бруно Гренинг — его слово изгоняет болезнь.

Чудесные исцеления — неважно, где они случаются в мире — возбуждают всеобщее внимание. Они будят недоверие, восторг и надежду. Так было и так случается и в наши дни — тут можно назвать Бруно Гренинга. «DAS NEUE DLATT» желает донести до читателя только правду и ничего кроме правды об этом человеке и исцелениях, которые он совершает.

Последнее сообщение закончилось словами: «Я посмотрел на часы. Было ровно 4 часа 20 минут. Затем события стали стремительно разворачиваться. Я пережил нечто, во что я никогда, не будь я здесь, не смог бы поверить…

В дверь постучали. В комнату вошла госпожа Бауэр — соседка, которая, как и ее муж, также была исцелена Бруно Гренингом, и в знак благодарности устроившая ему это комфортабельное жильё в Плохингене.

Бруно пригласил ее занять место за кофейным столиком. Вслед за этим произошло нечто удивительное, что я уже никогда не смогу забыть. В то время как я продолжал разговаривать с Гренингом о мужчине, парализованном несколько лет назад и о его даже врачам необъяснимом исцелении, госпожа Бауэр положила полусогнутые руки на колени. Внезапно ее тело охватила сильная дрожь, которая становилась все сильней.

Я хотел было вскочить и поспешить ей на помощь, так как я видел, что это должно было доставлять ей сильную боль, непонятно от чего. Но Бруно жестом остановил меня. «Вы поставили мне задачу», — сказал он. «Вы хотели получить описание болезни и связанные с ней страдания двух людей, которые известны только вам. Вот первое решение. Не беспокойтесь о госпоже Бауэр. Она испытывает в данный момент боль первого человека, которого вы для этой цели выбрали». Он загадочно улыбнулся и бросил на меня лукавый взгляд. «У вас еще будет возможность удивиться», говорили его глаза.

И я действительно был сильно удивлен. Женщину, сидящую рядом, била дрожь все сильней и сильней. Тут ее губы разжались и сперва с трудом толчками выговаривая слова, но затем все быстрее, женщина заговорила: «Это сердце беспокоит меня. Странная боль пронизала меня от спины и до ног. Как это тяжело!» Она запнулась: «Мне хочется спать. Но я чувствую себя такой несчастной, мне плохо».

На мгновение госпожа Бауэр снова замолчала. Затем она схватилась за живот. «Здесь так сильно давит», —  продолжала она. «Что-то колотится в ребрах. Тут, вверху справа. Ох! Вот опять! И шея болит. Больно глотать. И почему-то так жарко стало, будто у меня жар. Но это не жар».

Мое перо летало над блокнотом. Я записывал все ее слова. Мне хотелось точно ее проверить.

Гренинг прервал нашу с ним беседу. До этого он не бросал на госпожу Бауэр ни пристального взгляда, ни притрагивался к ней. И вот он обратился к ней: «Сейчас вы это чувствуете. А что же завтра, в субботу?»

Женщина прижала руки к пояснице, боль исказила ее лицо: «Здесь снова болит. И в низу живота давит. Меня как будто жжет всю изнутри! Мне снова плохо, тошнит».

Усилием воли я подавил нараставшее возбуждение. Все это очень походило на правду. Человек, которого я выбрал для проверки и о котором я думал, носил дитя под сердцем. Очень скоро должны были случиться роды. «Дальше!»-  скомандовал Бруно Гренинг. «Продолжайте, госпожа Бауэр! Как вы чувствуете себя послезавтра, в воскресенье?»

И снова боль исказила черты  женщины. Она схватилась за низ живота. Со стоном она проговорила: «Здесь что-то очень сильно толкает! Как будто, что-то хочет пробиться из меня на волю! Боль накатывается волнами. Когда же это кончится? Очень больно».

Я вскочил и пошел, нет — ринулся к телефону, лихорадочно набрав номер. Я чувствовал, как струйки пота текли по лицу. Прошло несколько секунд, прежде чем произошло прямое соединение с абонентом, находящимся более чем в восемьсот километрах отсюда. На другом конце ответила женщина, которую я выбрал для этого эксперимента в качестве подопытной. «Извините»,- я услышал свой голос как-бы со стороны. «Я хотел лишь узнать как у вас дела. Как ваше самочувствие? Были ли у вас полчаса назад боли, а именно ровно в четыре двадцать?» «Да»,- услышал я в ответ. «В это время я легла, в постель. Мне было так плохо. Вообще-то мне ужасно хотелось спать. Но я задыхалась. Сердце колотилось, как после бега. При этом, как обычно, болела поясница и ноги».

Потрясенный, я, затаив дыхание, слушал. Все сходилось. Более того, все произошло почти слово в слово, как мне только что описали. Как такое возможно?! Я с силой потер себе лоб. Все это было так загадочно, так странно и невероятно, что, расскажи я кому-нибудь, никто не поверит, как не верил незадолго до этого я сам.

Я выбрал эту женщину для участия в эксперименте, так как мне точно было известно ее состояние, где и что у нее болит. Другие врачи подтвердили это. Гренинг вообще не мог знать, кто это. Не знал он и об ее болях. Госпожа Бауэр также не была с нею знакома. Нас разделяло более чем восемьсот километров. Но, несмотря на это, она так точно описала все ощущения, как это было на самом деле и в то же самое время!

Передача мыслей на расстоянии исключалась полностью. Когда я разговаривал с Гренингом, в комнату вошел медиум. Я был сконцентрирован только на теме нашего разговора когда госпожа Бауэр начала говорить. Также исключалось и применение гипноза или погружения в транс. Для этого Гренинг не имел ни малейшей возможности, даже если бы он владел гипнозом и хотел его применить. Он обменялся с госпожой Бауэр лишь парой слов. Глаза ее во время описания ощущений были широко открыты. Я мог обращаться к ней, задавать вопросы. Она вела себя также нормально, как и я, или тысячи других людей, сидящих за чашкой кофе. Передо мной была загадка и одновременно чудо! И это чудо стало еще удивительней, когда через два дня в воскресенье я разыскал эту женщину в Гамбурге, которая, сама не зная о том, сослужила мне службу в качестве участницы эксперимента с целью доказать сверхъестественные способности Бруно Гренинга. Войдя в дом, я вызвал в памяти слова госпожи Бауэр: «Здесь (внизу живота) сильно давит. Будто что-то хочет выйти из меня наружу, из плена чрева. Боль накатывает волной…» Это означало, что сегодня должны начаться схватки.

Я позвонил в дверь. А потом я узнал то, что мне, собственно, уже было известно, о чем мне рассказала госпожа Бауэр два дня назад в доме Гренинга в Плохингене: начались схватки. Моя подопытная находилась на пути в больницу. Можете назвать меня фантазером, но все это — факт, чистая правда, каким бы невероятным это ни казалось. Также было правдой и то удивительное, что случилось часом позже после рассказа госпожи Бауэр у Бруно Гренинга, о чем я еще раз узнал от ее мужа.

В качестве второго подопытного я выбрал женщину годами страдавшую болями в ногах. Она также жила в Гамбурге. Ни Гренинг, ни его «медиум» не знали о ком идет речь и на этот раз. Они не знали ни пола, ни возраста, ни состояния здоровья этого человека. Но, несмотря на это, на расстоянии в восемьсот километров я услышал точное описание страданий этой женщины, все симптомы ее болезни.

Господин Бауэр сел таким же образом, как перед этим и его жена: положив на колени полусогнутые в локтях руки, которые мне напомнили готовые к приему антенны. И также, как его жена, он начал говорить без какой-либо подготовки или просьбы со стороны Бруно Гренинга. «Сильная колющая боль от левого виска и до правого глаза. Она становится все сильней и сильней. Давит на глаза. Сердце бешено колотится. Стало тяжело дышать». Я покачал головой. Это было просто невозможно! Что общего имели эти боли с раной на ноге? Было очевидным, что на этот раз Гренингу отказали его удивительные способности. И я не замедлил сказать ему об этом.

Его глаза сверкнули. «Вы не верите?»- спросил он. «Все верно! Вы еще сможете убедиться в этом!» В тот же миг меня точно пронзило: «Гренинг был прав!Тысячу раз прав!» Мне вдруг вспомнилось: рожистое воспаление лица! За несколько дней до моего отъезда к Гренингу, глазной врач и практикующий специалист установили у тестируемой такой диагноз. Я же постоянно думал об открытой ране на ноге у той женщины.

Я обратился к «медиуму». «Ведь чего-то в вашем описании не хватает», — хотел я ему сказать. В следующее мгновение сидящий передо мной мужчина, описывающий страдания незнакомого ему человека находящегося от него за сотни километров, схватился за правую ногу. Точнее, за место между щиколоткой и пяткой: «И здесь, здесь все время колет, невыносимо!» Это было точно то самое место, которое в течение почти что двух лет причиняло моей тестируемой невыносимые боли. Два дня позднее, будучи уже в Гамбурге, я смог лично убедиться в правильности его слов. Следы рожистого воспаления еще были видны.

Как я уже сказал: вы можете назвать меня фантазером — но все это я пережил сам, и происходило это на моих глазах. Я готов поклясться в этом!

Позднее я узнал, что мой эксперимент по установке диагноза на расстоянии совершенно не является каким-то исключительным случаем. Знакомые Бруно Гренинга рассказали мне об одном профессоре, известном архитекторе из Штутгарта, работающем в настоящее время в Турции. Он, в присутствии контролирующего врача, при помощи изобретенного    им «рентгеновского глаза» тоже ставил диагнозы незнакомым ему людям. То есть, он видел опухоли и мог точно описать их размер и расположение в теле.

Один вопрос рвался у меня наружу: «Может ли Гренинг объяснить мне, как он научился делать эти вещи?» Об этом я напишу в следующий раз.